Тьяна. Избранница Каарха  - Татьяна Серганова

— А он мне сказал обратное.

— Солгал, — спокойно отозвался Сандер. — Я не сводник и уж точно не буду подбирать тебе мужчину.

— Почему?

Ох, не надо было задавать этот вопрос, но он сорвался с губ.

— Потому что это область твоего личного выбора.

— Хоть в чём-то он у меня есть, — отозвалась горько. — Ты не выбирал, но не одернул Ниардо, когда тот начал за мной ухаживать.

— Не совсем так. Я попросил его сбавить обороты. Но он так боялся конкуренции, что решил усилить напор и занять место в твоем сердце до прибытия на Каросс.

— Зачем? Что это ему дает? У меня же ничего нет. Кроме проклятия. Но это скорее, минус.

— Ошибаешься. Став моей женой, ты получила очень много. А Виттор… — Мужчина замолчал, подбирая слова. — Виттор третий сын первого советника. Гонору много, толку мало. Стать преемником отца он не сможет, какими-то большими знаниями не блещет, вот они и решили пойти легким путем.

— Его навязали тебе в качестве попутчика? — догадалась я.

— Я хоть и потомок Синего, но есть и совет, которому все обязаны подчиняться. Мне велели его взять, я взял.

— А потом просто отошел в сторону.

Супруг нахмурился и отвел взгляд:

— Отошел. Думал, так будет лучше.

— А сейчас передумал?

— Переводишь тему, Тьяна.

— Ты сам начал этот разговор.

— И хочу его продолжить. Нам все равно придется с тобой встречаться.

Встречаться. Видеть его с другой, любить их общего ребенка, играть роль и улыбаться. Дружить. Смогу ли я? Не уверена.

— Хорошо, я поняла, постараюсь не ударить в грязь лицом. Только, пожалуйста, не надо всего этого, — тихо ответила ему, глядя прямо в глаза.

— Чего — этого? — не понял Сандер.

— Не надо ради меня устраивать это представление. Я же сказала, что все поняла. Не надо унижать игрой и меня, и себя.

— Я не играю, Тьяна, — неожиданно серьезно продолжил мужчина. — Никогда и ни с кем. И сейчас я предельно честен с тобой. Хочу, чтобы у нас сложились хорошие, дружеские, доверительные отношения.

Самое противное, что он говорил правду. Опять. Мне было бы гораздо легче злиться на него, окажись мой супруг отъявленным мерзавцем. Но нет, Сандер уродился до ужаса честным, даже красивым. Одни глаза чего стоили. Сейчас они были яркого лазурного цвета, как океан во время штиля.

Ох, о чем я только думаю! Это все вино! Оно виновато.

Не мой! И никогда не будет моим… даже помышлять об этом опасно.

— Понимаю. Но ты не спросил, чего хочу я, — произнесла тихо, опуская взгляд и изучая кружево салфетки на своих коленях.

— И чего же?

— Времени. Дай мне время прийти в себя и все осмыслить. Понимаю, ты хочешь как лучше, но не надо. Я пытаюсь собраться, а ты… — последовал тяжелый вздох, почти стон. — Ты выбиваешь почву из-под ног.

Посмотрел странным непонятным взглядом и кивнул:

— Хорошо. Как пожелаешь.

— Спасибо.

Тьяна

Следующие три дня пролетели незаметно.

Сандер еще пару раз приглашал отужинать с ним, но я всегда вежливо отказывалась, предпочитая собственную каюту и одиночество. Настаивать супруг не стал, за что я была ему крайне благодарна.

Пару раз один из кароссиканцев водил меня посмотреть на Аргуса, который продолжал спать и набираться сил. Изменения сложно было рассмотреть, но меня уверили, что они уже есть. Одна я выходить из своей каюты отказывалась, предпочитала передвигаться по кораблю в сопровождении кого-либо. Палуба, свежий воздух и солнце пока оставались недоступными.

Я много размышляла о сложившейся ситуации и Сандере. О нем, кажется, думала даже слишком много. Вспоминала его необычные глаза, голос, мимолетную улыбку, слегка приподнимавшую уголки губ.

Не сосчитать, сколько раз порывалась встать, броситься к супругу и рассказать о своем соглашении с императором, о няне и о страхе потерять последнего дорогого человека в этом мире. Но каждый раз останавливалась.

А если не поймет, а если расценит как предательство? Тогда я и няню погублю, ведь шпионить мне не позволят, запрут в замке, и доверие мужа потеряю.

«Ты его точно потеряешь, если он узнает правду от других», — шептал внутренний голос.

Понимала, но что делать, не знала. Выхода пока не видела. Надо было хорошо все обдумать, прежде чем решаться на такое откровение.

Еще я неожиданно поймала себя на мысли, что хочу, чтобы ритуал прошел побыстрее. Тогда все закончилось бы, мы бы расстались и это наваждение исчезло.

Когда мне исполнилось тринадцать, няня впервые, смущаясь, запинаясь и краснея, рассказала о мальчиках, влюбленности и невинности. Просила быть осторожнее.

— Ты не чета им, деревенским, ты — Колдер.

— Титула давно нет, — возразила я, помешивая варево в котелке.

— Может, и нет, но ты есть. Не подходят тебе эти ребята.

— Ты не переживай, они на меня даже не посмотрят, — горько усмехнулась в ответ.

Не то чтобы мне хотелось чьего-то внимания, с мороком такое крайне трудно, почти невозможно. Разве кто-нибудь на спор решит приударить за проклятой. Но мне исполнилось тринадцать, я становилась девушкой и больше всего на свете хотела быть другой. Не для кого-то, а для себя.

— А ежели ты посмотришь? А вдруг отзовется сердечко? — не отступала нянюшка, тревожно за мной наблюдая.

— Не отзовется, — как могла, успокоила ее. — Не на кого тут отзываться. И вообще, я сама хозяйка своего сердца. Как скажу, так и будет. Вот увидишь.

— Нельзя без любви, девонька. Совсем нельзя. Чувства, любовь и сострадание отличают нас от ящеров. Не уподобляйся им, не гневи богов, не призывай Темного.

Ведь прожила до восемнадцати лет в уверенности, что все смогу выдержать. Что сердечко мертво, засыпано серым пеплом, и чувства совсем не для него.

Получается, ошиблась?

Стоило кому-то проявить тепло и уважение, сделать что-то хорошее, как сердце отозвалось. И приготовилось в первый раз забиться для кого-то.

— Молчи, глупое, — твердила я. — Не для нас он. Да и нельзя полюбить за пару дней. Это просто благодарность.

А сама считала дни до прибытия. Веря, что там, на берегу, все изменится и будет по-другому.

На палубу мне помог подняться Ирил.

— Сегодня моя очередь, — сообщил сорджи, которого мне чудом удавалось избегать все эти дни. — Готова?

— Всегда, — ответила ему, но руку не подала, спрятала за спину.